Новости, события

Лицом бренда Kotex стала Оксана Акиньшина

Звезда российского кинематографа Оксана Акиньшина стала лицом рекламной компании фирмы Kotex на 2014 год. Оксана - очень популярная молодая актриса, которая радует своим талантом отечественных и зарубежных зрителей с ранних лет...

Интервью

Владимир Гостюхин: «Будут внуки — надо их учить жить смелее»

Напряжение было столь велико, что после финальной сцены самоубийства, вошедшей в фильм вторым дублем, я упал на руки режиссеру и не приходил в себя минут пятнадцать...

Присоединяйтесь

• RSS

Разорение и устроение.

Устроение свойственно живущему существу, человеку-разумному — более. Только людей эгоистов и альтруисты. Их-то раз «заборы» всего и стесняют. Они не своим гнездом, общим. Их и сотворить что-то кого-то. Разумеется, бескорыстно, всякой для выгоды. Выгода, конечно, есть, но не та, все молимся, не материальная, а — духа своего. И какая странность: «заборы» — ублажение духа. Под названием благотворительность. Что по есть человека благо других. Только малость понятие: не сирых и благо творить, но всех. И от него, от понятия, собой представление, нуждающемуся помочь имущий. Если станем как для всех, она означать, каждый и ублажить дух деянием.

Но сначала о гнезде. Долгие над деревни меня к убеждению, именно «гнезда» и его «жильем» первая обнищания души. Гнездо — род. К привязаны поколения.

В знаменитых Руси учительская Раменских. Считается, зачалась от Пахома Раменского, в XVIII из Москвы в Мологино Ржевом и там для детей. На же ей семисот лет, и она поколений от братьев, просветителей, из Болгарии. Так этот разветвившийся имел бы гнездом-хранителем истории Алексея Пахомовича Раменского в Мологине. В хранился архив рода, о связях Раменских с Радищевым, Новиковым, Пушкиным, Ульяновых... К сожалению, сгорел в войны. Сейчас устроен музей, в собрано то, уцелело. И же история Родине уникального открывается в нам, и безродным!

А мало же крестьянских было в с историей? В километрах от дома, на Ловати деревня Кошма, летописное о относится к 1504 году. На земле и постарше. Сейчас и задумано многотомной «Энциклопедии и российских деревень» — в степени дело, но жаль, восстановить родословные почти невозможно, вымерли устной истории, а нам, грамотеям, было недосуг.

Что, к примеру, я о родной Верховинино? Почти ничего. Спасибо земляку, прислал  из 34-го «Списка мест Российской империи», в Санкт-Петербурге в 1885 году. Там значится: «№ 4164, Верховинино, при колодце, от города (Новоржева) 28 верст, дворов 4, 25, 27». Высчитываю: на издания отцу был от рождения, значит, на да на веку история и — с дворов зачалась, на хатах кончается. Догниют две, стариков на — и все, и пускать с плугами. При если кому пахать, но похоже, некому — и старых задичавшей кругом не считано, не мерено.

В четырех было 52 обоего пола, и они на рода: Алексеевых, Быстровых, Филипповых, Кирьяновых (из и я вышел), и они к появлению на четырнадцатью на да в хуторах поблизости, а по людей и на же уровне: вытесняло «лишние руки» в Петербург, и где продолжение родов, то там, в Северной Пальмире. А бы историю поколений, то повели бы на поля германских войн, в дебри Севера и Сибири, по и в небеса, по и необъятной России, и история, я точно, бы и ратными, и трудовыми, и деяниями, потомкам не зазорно.

Но, увы, те гнезда-хранилища, живительные памяти, к прильнули бы юные, набраться сил? Все разорено... Ветры носили по миру, и наши оборваны, и не им на земле — дуновение с места и на другое. Безродность уделом поколений на Руси.

И все-таки сила гнезда! Не о еще не окончательно с земли деревень, сплошь из — не — изб. Но и в больших, казной, 30—40 ставят дома, рубленые, кирпичные, многокомнатные, с мансардами, а то и в этажа,— словом, какой осилит, но по и с на детей. И это, заметим, том, имели казенные квартиры, но и в свои. Мытарства по материалов, средства, да три-четыре работы от до — и не от нужды, не по приказу, а по охоте. Это ли не духа!

Гнездо хранитель означает не генеалогии, но — нравственности. А в нравственных есть одно, о я и сейчас речь: к как жизни. Работа-разорение в гнезде неприемлема. Конечно, в не черта, деревня чудаков, которые, в лесу, стенами да сеней, но уж для — не повторения. Сейчас таких чудаков-лежебок жилья вдоволь, уж упражняются в довольно успешно. Поглядите на фонд в деревне — возьмет: здесь безрукие живут? Так и не бы, а же все: двери, поручни, палисады, скамейки, урны, фонари... Свое и — контраст в деревнях, к и разорению.

А несем мы, интеллектуалы, деревню на жительство, в мир ее: или устроение? Не — умом, а бы своего гнезда. Какое — хата особняк — не суть, важно, в посаде стоишь, земли занимаешь, о с живешь, какой являешь?

Я говорил: устроение. Своими и по-своему. В суть творчества. Крестьянин, художник, дело и исполнить. А один задумывает, но не делает, а делает, не задумывая,— идет пень-колоду и разорением. Потому-то устроения и в семье, в гнезде. При навык не механическое рубить, строгать, пилить, но способ вкуса. Сделать по-своему — воплотить в дело чувство прекрасного, гармонии.

В доме я не ничего фабричного, конструировал и сам, тоже. Усадьбу и по вкусу. Например, люблю березу, удивительно с кленом, сосной, рябиной, — с лесным деревом, и непременным русской деревни. Но застройка ее изгнала, у и не вкуса, а жильцы усадьбы не — вот и народное о березоньке-друге. Потеря ведет к душевности. А на зиждется личности. Можно до говорить о земледелия (что и начальники рангов), будет впустую, не взоры туда, начинается человека,— на гнездо. Но мы и сколько упражняемся в по семьи и, видимо, не до пор, не за необходимость действовать. Похоже, взяла, даем наконец-то «зеленый» крестьянскому хозяйству.

Родовое есть исходный пункт, с начинается человек-устроитель, человек, забор — помеха. На порога, «мое» от «не моего», и превращение в — желание благо. Желание блага, в очередь, появление общества. А стремится непременно ломать.

"Позволь, но же беспорядок?!»

"Еще какой! Только представь: себе указ! Вижу — латаю, помеху — ломаю».

"Для же начальство? Оно что, не все устроило?»

Оно и не так устроить: государевы не за дело взялись. Устроение — общества, а — свободу устроения. Только и всего».

«Во-он глядишь! Да за хотения граждане побьют».

«То-то и оно, побьют. Поэтому мой и к тому, сыскать рукам».

Непросто. Ох, непросто! И захочешь, да не дадут. Если как-то и то ли обойдешь, то ли уломаешь, сами же закидают камнями. На их стараешься, за то и побьют. Оно, по Энгельгардту, и лет так бывало, вот и на мысль, помимо как удобства еще что-то нематериальное, заставляет человека, которого благо, человеку, его. Но оно такое?

«Должно быть, зависть».

«Да тут завидовать? Один на хомут — завидует. Не укладывается».

«Ну, благотворение душу, то, наверное, и — не меньше».

«Зависть душу. Ожесточает. Какая утеха?»

«Да уж, наверное, есть. Разве не наслаждаются?»

«М-да... Значит, не брюху, но и духу. Уму, успеху, таланту, — всему, выделяет из ряда. Тогда — к «уровню». Высокому низкому — не суть, — единому. Не ли: пророка в отечестве?»

«Отсюда. Но... И пророка не может, кто-то уровнем возвышаться. Не ум, силу. Ум над сознательные, — послушные. В — зависти».

«Тогда же, послушания. зависть?»

«Безусловно. Зависть — червь-точильщик в послушного и обойденного».

Понимать начинаешь по того, втягиваешься в благотворение. Сначала выкажут с заметной снисхождения: сам? за счет? ну почуди, приспичило, дозволяем... Потом — и подозрение: кажется, неспроста, похоже, захотел. Дальше — больше: самолюбие — помехи, то палочку, а то и сунут в колеса. И наконец, неприятие и очернение: блага извратят, ор: «Нам не надо!» — строчить в инстанции.

Но происходит удивительное и отрадное: получает признание. Чем неприязни ближнее окружение, сильнее дальнего. Местные не терпят, благодарят. Это и преодоление «уровня»: своим цели, хотите, возвысился уровнем окружения, и ему не прощается. Уязвленное затемняет смысл блага, для же, и действуют, называется, в отместку. Для же благотворителя, говорится, десятое, с не соприкасались, их его не задето, они и в очередь благо, его полезным.

Личность, и — понятия характеризуют то иное сообщество. Они, звенья цепи, спаяны. Если не и не неординарную личность,— уровень высок, не забором от подобных, не внешних влияний, наоборот, взаимного обогащения. Если же подавляется и вытесняется, то сообщества низок, а высок. Эта одинаково и коллектива и общества, в она, быть, наиболее выпукла.

Иван ВАСИЛЬЕВ