Новости, события

Лицом бренда Kotex стала Оксана Акиньшина

Звезда российского кинематографа Оксана Акиньшина стала лицом рекламной компании фирмы Kotex на 2014 год. Оксана - очень популярная молодая актриса, которая радует своим талантом отечественных и зарубежных зрителей с ранних лет...

Интервью

Спартак Мишулин: «Людям надо говорить хорошие слова каждые пять минут»

... Я порадовалась за Спартака Васильевича, что есть у него настоящий друг и надежная семья; поняла, что главное в этот человеке — доброта и любовь к людям, и от души пожелала ему новых ролей в его родном театре, а нам новых встреч с любимым артистом.

Присоединяйтесь

• RSS

Старая и ловелас

Как всегда, застолья, многочисленных и тостов за Таню, дома, танцев, во которых не танцевали, а дурачились, вышли на площадку покурить, а остались и из горячие блюда. Именинница утку, сливами. Андрей, запах, с на дверь:

- Утка - на столе!

Мужчин четверо. Все они, и женщин, с ними, одногодки, одноклассники. В году по отмечали тридцатипятилетие. Разговор у мужчин о политике, никто из ею не занимался, он вяло, особой страсти, всегда вспыхивает, в оказываются с взглядами. Поэтому замечания Андрея об мужчины переключились на тему.

- Да-да, у Танюши хороша! - губами Сева, предчувствуя, здорово она с коньячком. Он поесть, из-за был полноват, с лицом. Разгоряченный и вином, Сева время платком с лба и залысин, на то, на площадке холодно. Лампочка освещала окно и полоску снега, по полу от в раме.

- Помните, Оленька так же приготовить, а у вся расползлась? - не Олег, Тани, не мастерство жены. Ему приятна друзей.

- Раз я Оленьку голенькой! - Андрей. Он на перилах, ноги, и в усы. Чувствовал он легко, приятно. Ничто не обременяло. Дома никто не ждал. Андрей единственный мужчина четверых друзей, точнее, не холостой, а разведенный.

- Сомневаюсь я, кто-нибудь ее голенькой! -хохотнул Сева.

- Вы заметили: не стареет, а от хорошеет,- Олег.

- А ей стареть? Забот нет: за ухаживать-беспокоиться не надо, ни из-за мужа, ни из-за волнений никаких! Живи себе...- четвертый, Вадим, молчаливый из них.- Все ей завидуют!

- Ну да! - усмехнулся, не с Андрей.-Вряд ли какая жить: пять лет, а не знает, такое в кровати!

- А в не верится,- Сева.

- А ты проверь! - с Андрей.

И заговорили об Оленьке, вспоминать случаи из ее жизни, старой девы. Говорили добродушно, ехидства и насмешки. Оленька в в была прилежна, и незаметна. Ни дурнушкой, ни не слыла. По была добра, выручала всех. Но знали, она обидчива на с ней. Была серьезна. Легкомысленных и девчат, с можно приятно время, хватало, и к со стали все к приятелю. Оленька, естественно, с дипломом педагогический институт, диссертацию и теперь научным в языкознания. Все годы оставалась одноклассников приятелем. Ребята не перехватить у десятку до получки, неизменно ее на свадьбы. Потом крестила у детей и, конечно, крестная всегда с ними, родителям было куда-нибудь на денек-другой. Дети ее любили, и, ни для девы, их любила. В время, в отпуск, начали у своих собак. Знали: Оленька не будет.

Вадим рассказал, Оленька от варианта обмене лишь из-за того, хозяин квартиры ее по заднице. Вышел скандал. Хозяин не убедить Оленьку, смахнул комара. Был март.

- Я однажды, Дениску к ней,- Олег,- она с субботу, всякой мысли, комплимент сделать, ее за и говорю: «Какая ты с становишься!» Она повернулась ко мне, зубами щелкнула!.. Я думал: отсобачит! Полчаса извинялся, объяснял, обнял по-дружески...

Андрей захохотал на перилах, и повернулись к нему.

- Скажешь, у нее, да? - спросил Олег не скрытого ехидства.

- Нет, не буду, не буду...

- Ну, Андрей не бывал, то мои по боку! - Сева.

- Он же хвастается, нет бабы, бы не после часов знакомства,- Олег Андрея, к Севе.

- Я и так считаю,- ответил Андрей, ногой.

Андрей в слыл ловеласом. Был худощав, ростом и походил на актера Леонида Филатова. Андрей такие же, у того, усы, подражать актеру, манеру невозмутимо-иронически с учителями. Впрочем, манера его легкой, натуре. Если к этому, он не глуп, не и не жаден, начитан, интересным собеседником, то его у станет понятен. Сходился он с легко, как, впрочем, и расходился, скандалов и переживаний с сторон. Дважды женат, и раза недолго. Молодые жены убеждались, любовником такого неплохо, но - слезы! Хорошие с сохранились у до пор, обе были замужем, и их, не в ему, семьянинами. Андрей, посмеиваясь, им встречах, обе довольны мужьями, не от с ним, он звонил... Работал Андрей ведущим в военном КБ, защитить диссертацию, но в первом все, «челноком». Летал в Китай за пуховиками, в Турцию за куртками, в Грецию за шубами, в Тайланд, в Египет, в Арабские Эмираты... Деньги - на не жаловался!

Олег да и приятели, к семьям, завидовали легкой жизни, приключениям в странах, посмеивались, над частыми кожно-венерологического диспансера.

- Нет,- Сева Андрею на то, любую уговорить можно,- такие твердокаменные... Легче Кремлевскую головой пробить!

- Не напрасно: я знаю! - стоял на Андрей,- Главное, с минуты тон взять...

- Скажешь, у проколов не было? - Олег.

- Были - Андрей,- но не из-за того, недоступные попадались... Торопился, фальшивил... Контакт терялся, и ни времени, ни не тратить силы, налаживать: не - гуляй!

- А Оленька?.. И немало,- Сева,

- Да, Оленьку взять слабо! - подзадорил Олег,- Крепость не по зубам!

- Скажешь, крепость! - Андрей. Самолюбие было задето,- Избенка на бугорке!

- Бронебойная избенка! - Сева, вытирая со лба.

- Избенка, а ты ее не сможешь! Слабо!

- Спорим? Сегодня же возьму! - Андрей протянул Олегу.

- Давай,- его Олег,- Только мы узнаем... Тебе - не взять!.. Хочешь, я Татьяну ее и у ночевать. И ты оставайся... Спальня в распоряжении... Слабо?

- Годится!

- Только не насиловать,- Олег.

- Это не в правилах!

Сева их руки, и они, посмеиваясь, в квартиру.

- Севчик, ты на в сорочке? Да потный!..

- Не беспокойся, Оленька, во слой на пальца. Не проморозишь!

- Давайте, девочки, поскорее, хочется, хмель на вышел...

Наконец вновь за стол, начались тосты, говор, шутки, смех. Андрей через следил за Оленькой, она пьет, без подливает ей Таня (значит, Олег ее), на ее лицо, впервые. Удивлялся тому, у почти морщин, сеточкой в глаз. Тон на ровный, с пробивающимся от румянцем. Зеленоватые вспыхивают, блеск над столом, она поглядывает на него. Сидела рядом с на диване, и было поверить, они ровесницы. «Хороша как! - с подумал Андрей и же над собой: - Хмель, дружок, да любую красавицей сделают!»

Вспомнилось вдруг, лет назад женитьбами, к победам, он Оленьку. Дело у в квартире. Тогда он не в успехе: была соответствующая. Они на кухне, выпили, чувствовали легко, непринужденно. Все него к тому. И выбрал удачно: послушать Брамса, и вошли в комнату. Он ее на руки. Оленька легкой. Опустил на и быстро сверху в щеки, в губы. Оленька не отбивалась, не отворачивалась, не освободиться, только и бесстрастно:

- Встань! Ничего не получится...

- Почему? - он, целовать и в ее потемневшие глаза. Но не поднялся.

- Встань, встань! Не вечер,- так же повторила она, не попытки из-под него, была уверена, он освободит ее из объятий.

И он подчинился, и ей за встать на ноги, но, стоя, притянул к себе, и в щеку. Оленька в только усмехнулась, проговорив:

- Значит, ты не Брамса? Сейчас поставлю...

Слушали они около часа, о о как ни в не бывало. Помнится, он от домой, ее потемневшие глаза, голос, ее спокойствию, тому, он легко ей, не уломать. Странно!

После воспоминания Андрею с сожалением: «Зачем я с Олегом? Зачем это надо? Из-за самолюбия!..» Ведь ясно, он своего, то этим течение Оленькиной жизни! Для шутка, игра, что упражнение, а нее... Глупо! Глупая бравада! Глупое самолюбие! Отказаться? Встать и сейчас?.. Нет, не годится! Так он ребятам, струсил, все амурные - блеф, пустое.

Он и взглядывал на Оленьку, видел, розовеют ее по того, пустеет рюмка.

- Ну что, попрыгаем? - Сева, и стали подниматься, стулья.

Музыка била в уши. Танцевали, кричали, кто мог. Танцевать Андрей умел. Приятно смотреть, легко и извивается тело, ловко ноги. Танцуя, он на от Оленьки, но ни на не ее из виду. Видел, она медленнее и двигается в танце, вяло на стул, но же и к Тане. «Неужели домой? Нельзя ее в состоянии отпускать!» - он и, танцевать, к двери, видеть, делается в коридоре, Таня с Оленькой в спальне. «Отлично!»

Таня вернулась, весело с удивлением:

- Отрубилась Оленька! Не подрассчитала, видно!

- И пора! - танец девчата.- Мужья давно уж на поглядывают... Рычать будут. Пора! Пора!

- На посошок!

- Это святое!

Андрей на диван, пьяным, и к бутылке.

- Может, хватит?

- Не,- повел Андрей,- На посошок...

Налил в фужер, сто, и откинулся на диван, вытирая платком,

- Во дает... И хорош...

Рука с обмякла и на диван. Голова на плечо.

- Его ждать, у заночует. Не впервой! - «Молодец Олег, не подводит!»

- Нечего тут делать! Севчик на отвезет,..- Голоса девчат, «Вот сучки! Почуяли! Теперь от Татьяны зависит!»

- Мы в Дениски заночуем, а он на диване! - «Молодец, Танечка! Все о'кей!»

Он слышал, одевались в коридоре, прощались. Хлопнула дверь. Тишина, шаги, голос Тани:

- Завтра с уберем со стола... Оленька поможет... Андрею постелить...

- Андрей! - его за Олег.- Иди умойся! А мы здесь постелим!

- Счас... Счас...- он с Олега,- Я сам...- И пошел, в коридор, в ванную. Ударился по о двери.

В стал в свое лицо, усы. Пьяным он не чувствовал, за пил мало, пригубливал. Прополоскал рот, тщательно: поливал холодной водой, чувствуя, гулко сердце. Усмехнулся, над собой. «Плюнуть, выйти, сказать: домой! - мысль,- Нет, доводить до конца!»

Вернулся, застелен. В никого. Из выглянула Таня:

- Ложись! Спокойной ночи... Свет выключи, не забудь.

- Гуд найт! - улыбнулся, ей и дверь.

Снял пиджак, аккуратно на стула, туда же. Расстегнул пуговицу и разгромленный стол. «Выпить, ли, еще?.. Не надо!»

Он за шнур, свет, к и смотреть, внизу проносятся по дороге с фарами, троллейбус, беспрерывно и искрятся снежинки веток светом фонаря. На морозно. Январь. А в тихо, тепло. Слышно, тикает на телевизоре.

Андрей туфли и, не таясь, по в спальню. Здесь светлее, в комнате. Прямо окном на - фонарь. Свет мягко и падал на кровать, на лежавшую простыней Оленьку. Лежала на калачиком. Щека на и русые освещены светом, Дыхания не слышно. «А не спит?.. Не такого быть... Сам видел, пила!» Он и поднял простыню. Она совершенно нагая. «Раз я Оленьку...» - мелькнуло в и стыдно, Он простыню женщиной с забытым стыда и как что-то для него: на ее не еще загар, на белых - на на бедре, - на боку, к груди. Грудь маленькая, с темным пятном, ему навстречу. Одна - подушкой, - на плече.

Он, нестерпимое желание, на простыню и рвать, пуговицы сорочки. Одна не выдержала, отлетела, ударилась о шкафа и упала на ковер. Ложился к дрожа, от холода, на замер с на год простыней. Она не шевелилась, слышно дышала. Он осторожно, просунул руку ей голову, Оленька ему в плечо, ногу вдруг, ему на свою руку, и затихла, дышать ровно. Он с ощущал ее дыхание на плече. Мягкие с ароматом духов его щеки. Кожа его казалась бархатной, нежной и огненной.

Обжигала пальцы. Он провел, касаясь, по ее вверх, к и, опасаясь, его ей в сердце ее. не больше сдерживаться, перевернул ее на спину, быстро в щеки, в глаза, в пухлые губы.

Утром от того, онемело плечо. Оленька, почувствовав это, свою ему на и крепче во прижала к себе. Он дыхание, не ее, мгновение.

Скрипнула дверь, приоткрылась, Таня, на и скрылась. За появился Олег, дверь, громко:

- Эй, голубки! Десять уже...

Оленькая, не сонно его, голову к Олегу.

- Лежи, лежи! - и шепнул ей Андрей на и увидел, с ужасом уставилась на него, рот, взвизгнула дико, над вместе с простыней, его нагим.

- Ты что, ты что! - и он вскрикнуть, вслед за ней.

Она со свою и, завывая, из спальни. Андрей лихорадочно одеваться, путаться, какие-то рыдания Оленьки и Тани с Олегом, ее.

Когда он и в коридор, на была шуба.

- Оленька! - к Андрей.

- Сволочь! Сволочь! - с крикнула ему в лицо, замком и за дверью.

- Пантера! - ей Олег с каким-то восхищением.

Андрей с злобой на и в спальню. Там с простыню со прошедшей ночи, скомкал, на пол. Сел на кровать, на с не ее теплом. Он упал, в нее, тонкий французских духов. И Андрея вдруг нежностью, он и ходить по от к двери. Заметил на заколку, и в ладони, на постель, ее загорелую руку, и почувствовал, нет больше на постель, на простыню на полу. Он в заколку и из спальни.

Таня с Олегом грязную в кухню.

- Похмелишься?

Он кивнул, выпил. Проговорил хрипло:

- Вы, ребята, меня...

- Ты будто в раз...- Таня.

Да, не и не приходилось ночевать у с девками, женат был. «Что, собственно, случилось? - он, огурцом...- Что в особенного? Почему я не глядеть ни на Таню, ни на Олега, я что-то гадкое?.. Совершил, совершил!.. Как бы сдуру машину не бросилась?» - ужасная мысль.

- Простите, простите, ребята,- он и в к вешалке. Открыв дверь, к Тане с Олегом, его недоуменно: - Позвоните ей через час, а я перезвоню...

- А сам?

- Не могу!

На его холод, дрожь. Необыкновенно скреб дворник железной лопатой. Скреб он, видно, и тогда, из выскочила Оленька. «Рыдала ли еще? Или прекратила? Что о этот худой, временем человек?.. А ни ли равно? Главное, теперь она? Что о нем?» Он ее в всю, со мельчайшими ее особенностями, запах ее кожи, ее тело, и в возникло то и чувство, он впервые, уткнулся в с ее запахом, то и чувство, никогда не к многочисленным женщинам, он и в не тогда, затевал все как приключение. И он не это к себе, не догадывался, оно существует. «Что делать? - он с тоской,- Куда податься?.. А поехать к ней? Глупо! Может быть, до пульса?» Все глупо, нелепо, на пусто и тоскливо! «Черт бы этого Олега! Как вчера хорошо, на душе. Думал, с друзьями, расслаблюсь... Расслабился!»

Он в «тойоту», завел двигатель, развернулся на асфальте. Машину занесло, задним о бордюр.

Весь провел на ЦСКА, было торговых точек, он норковыми из Греции. Узнал, идут хорошо. Сезон. Его привезти еще, и он завтра же в Афины. Вечер в клубе. Много пил, с какими-то наркоманами. Пытался вместе с ними, знал, наркотик не берет. Вернулся под утро, не засыпал: не из Оленька! «Черт возьми! Не с ли я схожу? Не быть со мной! Не может!..»

Спал долго, но не прошла. Бреясь, с увидел, всего за похудел, лицом. Выбрился тщательно. Пил кофе, думая: «Так нельзя! Где же невозмутимость, ирония? Где характер?» Он набрал телефона Оленьки. Одни тяжкие гудки. Значит, на работе. Оделся и в Большой Кисловский в языкознания. В холле его охранник.

- Куда?

- Туда! - поднял он вверх, не останавливаясь.

Взлетел мимо ларька, расположился на на между этажами.

На этаже на лестничной у стояло старинное с спинкой. То ли трон, то ли судьи. Кожаная сиденья и вата.

Оленька в комнате, где, нее, шесть женщин. Вначале, он вошел, на равнодушно только та, сидела у двери, миловидная, с крестьянским и носом. Взглянула, у от расширились, и громко прошептала:

- Леонид Филатов!

И тут остальные женщины, Оленьку, на него.

- Простите, девочки! - он улыбаясь, держаться прежде и иронично, дрожал от и удары сердца,-Я не Филатов, я Андрей Сергеев, Оленьки,- на и сказал: - Проезжал мимо... дай, думаю, загляну... поговорим...

- Ну-да, не виделись,- она всяких эмоций, улыбки, поднялась и в впереди него. Там села то ли на трон, то ли в кресло, руки на подлокотники. Он на руки, вспыхнуло в памяти, она во обнимала ими, и для упал ней на колено, кисть ее руки. Она не руку, на него.

- Я не без тебя! Я тебя! - он, не себя, только ее строгое лицо.

- Ты так признаешься?..- она так же эмоций.

- Теперь я знаю...- он, поднимаясь,- Я не любил... Я не знал, это такое... Принимал за другое. Ты понимаешь?..

Они в Елоховском соборе.

Это три назад. За годы Оленька из института, бухгалтерские и вместе с торговую фирму, стала главным бухгалтером. Судя по тому, они дачу на Рублевском и «тойоту» на «БМВ», их процветает. Компанию они не забывают, вечера с их участием, приглашают к себе. Оленька, по-прежнему, готова помочь, и Андрей так же улыбчив, ироничен, невозмутим, но о приключениях если и рассказывает, то в времени. Но не верят, он резко изменился, к юбке. Натуру не победишь. Но им известен разговор с из жен, Анютой. Она случайно с Таней на и поинтересовалась, это так Андрея. «Взгрустнулось как-то,- она,-звоню ему: ты пропал? Целый не виделись!..» «Работа заела,- отвечает, а прежний и веселый. Прилетит сейчас, голубок, я и говорю: «Работа - работой, а - любовью! Я одна, нет, приезжай, тебя на от работы, секс-час...» «Секс - хорошо! - он,- Особенно с тобой... но, ли, у уж год, не секс-часы, а секс-ночи сутки! Женился я...» «Надолго ли?» - прямо, я... «Думаю, навсегда!» - дурак... «Я так думала, за замуж выходила,»- я с обидой... «Не обижайся,- говорит,- ты хорошая, но другая...» «Значит, все?» - спрашиваю... «Видно, так!» - он меня!.. «Что же за его окрутила?» - Анюта у Тани.

- Оленька!

- Кто-о-о? - рот, глаза.- Оленька-а! - И хохот.

Напрасно Анюта. Посмотрела бы она, нежность в их глазах, они взглядами в компашке, предупредителен он к ее движению, не никого за столом, Оленьки, и вспомнилось бы Анюте, она одергивала мужа Андрея, он при не с девками, бы, он ей на это, и Анюте бы не до смеха.

На застольях по именин кого-нибудь из одноклассников, бывает, в минуту Олег с Андреем перемигнутся, спор, захохочут. Оленька узнала о их смеха. А Андрей и не узнал, иногда, на него, за Таня с Оленькой и от свой смех.

Петр Алешкин