Новости, события
Лицом бренда Kotex стала Оксана Акиньшина
Звезда российского кинематографа Оксана Акиньшина стала лицом рекламной компании фирмы Kotex на 2014 год. Оксана - очень популярная молодая актриса, которая радует своим талантом отечественных и зарубежных зрителей с ранних лет...Интервью
Клара Новикова: "Для меня нет запретных тем"
Раньше мне казалось, что, если целый вечер выступает один артист разговорного жанра,— это скучновато. Но на концерте Клары Новиковой убедилась, насколько была не права. Как она умеет общаться с залом! Да и зал, казалось, превратился в единое целое, внимал артистке, затаив дыхание. И смеялся, просто до изнеможения.Присоединяйтесь
В пути
Мы считать, творчество А. П. Чехова «в те дальние, глухие», когда, студентом Московского университета, он в юмористических под псевдонимами, распространенным из был «Антоша Чехонте». Между еще в 1933 в томе собрания была пьеса названием «Безотцовщина» (в изданиях — «Пьеса названия»), уничтоженной автором. Это известно, и не во как бы не принималось, что пьеса, во подражательная, сырая, растянутая, в смысле «пробой пера», сочинением, лишь кругу литературы. Эту зрения не представители театра, в разных странах. Под названиями драма поставлена в Лондоне, Праге, в годы идет на Туринского, Миланского, Римского театров. В 1956 известный режиссер Жан Вилар постановку ее в Национальном в Париже. Появляется пьеса и на нашей страны; широкой становится экранизация ее («Неоконченная для пианино»), Н. Михалковым.
Само лучших, режиссеров с пьесой, не еще всех качеств драматургии, коррективы в раннего писателя: значит, на свои несовершенства, «Безотцовщина» по являет Чехова, открывает его. Юношеская оказалась репертуарной, современному зрителю.
Этот заставляет отношение к творчеству Чехова, интерес к периоду жизни. Между биографы вынуждены констатировать, годы юности — непроясненные его жизни. Ведь с 1876 Чехов один в Таишроге. Правда, он пишет и родителям. Письма хранились в писателя, но в 90-х и до пор не найдены. Известны несколько двоюродному Михаилу и случайно коротких к Александру. После писателя в газетах и журналах, в в дни, появляться его одноклассников, земляков, учителей. По-видимому, не эти можно достоверными, и не над стоит задуматься. Вот описывает Антона Павловича из гимназических учителей: «Простое, лицо русачка, беспечное, открытое, всяких «умственности». Другой прибавляет: «Очень и тихий, не выделялся». Таганрогский Исаак Яковлевич Шамкович, с Антоном на парте в выпускном, классе, с констатирует, в классах он вообще не помнил. Удивительная вещь: все людей, Чехова в годы, не с утверждения, а с отрицания: неважно, в классах уроков, правило, не готовил; из дружбой и расположением похвалиться не мог; от уклонялся и в «свойственных возрасту не участвовал»; гимназисты самообразования — Чехов «как-то от этого и равнодушен к принять в и произведений Бакунина и Чернышевского, бывших... в почете».
И появляются в воспоминаниях какие-то подробности и детали, то незначительные, такие, представляются бы известными: на тайком от читал беллетристику, шутку, в беседах рассказами, славянскими изречениями, преображался на в театре. («В минуты мы не узнавали. Куда его замкнутость, скрытность! Он был впечатлением зрелища, шептал соседу-соученику по содержания и исполнения, этим зрителей.»)
Ну бы что-нибудь в воспоминаниях, позволяло бы понять, внутреннюю Чехова в время, подчеркнуло бы особенность, уничтожило бы стертости, обычности! Ведь те, знал Чехова позднее, от и — много высказать, обдумать, запомнить, намекнуть, оспорить.
Мемуарная о Чехове интересна. Почему же провалом в литературе гимназические годы? Невольно предубежденность тех, окружал Антона Павловича в его юности. Но ли этой у достаточные основания, ли мы на ней?..
В воспоминаниях любивший Чехова И. А. Бунин, его в форме, не со школьного Чехова Сергеенко, помнил Антона «увальнем с лицом», «...лицо у было не «лунообразное», и — большое, умное и спокойное. Вот это-то и дало, вероятно, считать Чехова «увальнем»,— спокойствие, а не вялость, у Чехова не — в годы, Но и это было, кажется, — мальчика, в зрели силы, наблюдательность и юмор». К счастью, в время возможным восстановление фотографий, многие из мы увидеть в писателя.
Слова, выбрал Бунин, очень точными: «спокойствие и ум». Спокойствие созревания, ожидания, гармоническое душевных сил, постепенное, накопление качеств, образуют гения. Так разъяснить Бунина...
А вспомним те о Чехове-гимназисте, в которых не сомневается, что эти самому Антону Павловичу: «В у не детства».
«Деспотизм и исковеркали детство до степени, тошно и вспоминать. Вспомни те и отвращение, мы во оно, отец за поднимал из-за супа ругал дурой... Деспотизм трижды» (из брату Александру).
«Когда я вспоминаю о детстве, то представляется довольно мрачным; у теперь нет. Знаете, бывало я и мои среди пели «Да исправится» же «Архангельский глас», на все с и моим родителям, мы же в время себя каторжниками» (из И. Леонтьеву-Щеглову).
Обычно сдержанный, шутливо-непроницаемый Чехов и — к людям — с распахнутостью, болью, криком и категорично...
В Александра Павловича категоричность более усугублена: «Антон Павлович издали счастливых, детей, но никогда не беззаботного, детства, о было бы вспоминать, прошлое».
Наше о Чехове лет бы раздваивается. Мы не не с Буниным: и ум — впечатления от подростка в форме. Но годы и с усугубленная боль, боль воспоминаний, не нас не очевидному? И, уж во случае, от спокойствия выражения душевных сил. Начинает казаться, спокойствие — некая стена, броня, от взглядов. А что за ней?
...Когда известную фразу Чехова о человеке, «выдавливает из по раба» и который, «проснувшись в прекрасное утро, чувствует, в жилах уже не кровь, а настоящая, человеческая», то к «рабская» к художественному — несоотносимо понятие «рабская кровь» с обликом писателя.
Чехов в представлении — мягкий, деликатный, но, нужно, до жестокости, по-настоящему мужественный. Вспомним и его на Сахалин, и практику в Мелихове, приходилось к в метель, в распутицу, по бездорожью, в час и ночи, о болезни. Кажется, и его природа, от и перешли к эти — и себя жалеть. Между тем, судить по близких (тетки, брата), в годы его другим. Обращают на внимание детали: «Антон не отказывать». «Так Антоша дома сидел, на был, то он за и отвечал. Куда послать, поручить. — Антоша делал. И у никогда не было». Братья готовить уроки, а требует, они присматривать в лавочку, Александр ворчит, а Антоша плачет... Такая податливость, натуры, беззащитность... Нет, не надо в «рабская кровь», а способность вещи именами...
Насколько же мучительным, напряженным, сосредоточенности душевных сил, этот выдавливания из по раба!.. Трудно представить, и рано этот процесс. В Третьем и классах Чехов на год. Разумеется, не потому, был способен, брат Александр, кончил гимназии с медалью. Может быть, на время один из ломки характера, той моральной работы, определила Чехова. В к М. М. Чехову (первое 1 1877 года) нами вполне человек. Ничего на непосредственность, простодушие, Наивность и мы не ни в рассказа о своей жизни, ни в этих событий.
И же таганрогской могут на пролить свет. В апреле. 1876 Павел Егорович, обанкротившись, уехал в Москву, учились старшие Александр и Николай. Вскоре в Москву Перебрались и члены семьи. В воспоминаниях М. П. Чехов пишет, Антон, пятый гимназии, брошен в Таганроге «на судьбы». Сначала в была необходимость: было кое-что из вещей, хоть какие-то с отца. Но потом Антону к семье? Ведь и гимназию он и в Москве. Так Михаил Павлович. «Сама зачислила», говорили в семье, в Филаретовское училище Мария Павловна. Приехал в Москву, поступить в семинарию, Иван Павлович.
Вероятно, Антона Павловича возможность самостоятельности? Наконец от и отца, от атмосферы купеческой среднего достатка, которая, несомненно, будущего писателя? Предположение вероятное, не во совершенно привязанность Антона Павловича к семье. Кроткий, любящий, ребенок не в Этом со спокойным, взглядом. «Отец и единственные меня на земном шаре, которых я никогда не пожалею... Славные люди, и безграничное их ставит их всяких похвал, собой их недостатки, могут от жизни, им и путь, в они И надеются, немногие»,— из Антона Павловича 1877 года. Вспомним, потом, в Москву, и до смерти Чехов не отделиться от семьи, самостоятельно, поступили и Александр, и Николай, а уже и средства, и жить домом...
И Антон Павлович тяготился. Его письма, бы ни находился,— просьбы, призывы, приехать к в гости. Когда было много, мешали работать, и равно приглашал: не сейчас, то на год — непременно!..
И более лет одинокой жизни. Толстой о «пустыне отрочества». Для Чехова и началась — не в внешнем плане. Дело в том, жил он в доме, принадлежал не отцу, а Селиванову, в другу семьи, похлопотать в суде, дом за Павлом Егоровичем, а все так, дом за сумму за ним. За и (Антон племянника Селиванова) было под крышей с человеком, предал семью, в положении, и не жить, но и бы у милость. О том, это тягостно, Антон Павлович не говорил. В к шутил, халву, табак, матери — рубли, уроками. Но в драматической его пьесы «Вишневый сад» эта же в ситуация: одной семьи, друг чужими, в доме. Надежда, реальная,— Лопахин, семьи, родственник, он что-нибудь придумает. Дом — единственное, связывает их с прошлым, связывает их собой. Лопахин дом себя и рубить деревья, И обитатели разлетаются, в стороны, и между и как бы не существует... Да и в первой пьесе, «Безотцовщине», Чехов всех лиц в доме, тоже продать...
Одинокая в Таганроге — первое испытание, добровольно на Чехов-гимназист. То, он выдержать испытание единой и намека на его (никто из даже не знал, Антон совершенно один), ощущение свободы, в моральной работе, в изживании «рабской крови», о он только лет спустя. Именно звучит в словах, к Михаилу в 1879 года: «Ничтожество сознавай где? Перед богом, пожалуй, умом, красотой, природой, но не людьми. Среди нужно свое достоинство».
Но самое — победность и на себе не его гордецом, не и превосходства окружающими. В воспоминаниях из подчеркивают ровность: «никого он не чуждался, не избегал», «со он искренен, ни с из не сближался». Только товарищи почувствовали, пишет И. Шамкович, Антон «натура глубокая и тонкая», многие из них. Вот случай: восьмой решил обструкцию словесности, писать на тему. Кто-то, наказания, все-таки сдал. Изменника наказать — из дал публичную пощечину. И тогда возбужденный, Чехов, свидетелем расправы, вскочил: «Это стыдно! Это дико!» Его заставил затихнуть, а потерял весь героический и из класса...
Совсем мы о Чехове-гимназисте. Потаенность внутренней не возможности самый «делания» им себя. И же немногое уверенность, именно тогда, в юности; появилось серьезное произведение — «Безотцовщина», определились, черты личности.
